Автобиография Петросовета

Подобный словарь, но уже русско-английский, изданный типографским способом я обнаружил впоследствии у своей дочери, которая училась тогда в платном негосударственном Институте иностранных языков, как пособие к спецкурсу по ненормативной лексике. Она мне сказала, что спецкурс этот сильно обогатил ее словарный запас как в английском, так и в русском. Когда я был студентом Физфака, на нашем курсе обучалось несколько студентов из ГДР: Мук Бент, Ролф Ренч, Хельмс и др., которые жили в общежитии вместе с нашими иногородними студентами. Адаптация началась у них со взаимного обмена ненормативной лексикой. Тогда-то я и познакомился со словами типа: "Scheiße" и "Katzen ficker". Немецкие же товарищи с нашей помощью не без труда овладели основами русского мата и начали его активно использовать у себя в ГДР, когда им хотелось выругаться, но использовать немецкий мешало присутствие дам. Иногда, правда, они попадали впросак, поскольку среди гэдээровских дам также попадалось немало таких, что обучались в СССР. Тем не менее эту методику вполне можно использовать, для пробуждения у школьников и студентов интереса к языкам. Еще лучшие результаты дает опыт романтического общения на иностранном языке.

Помню, как во время визита в нашу лабораторию Урсулы Штайгенбергер  я поинтересовался у нее, как там у них на Западе с открытостью по части употребления "непарламентских выражений". "Запретов становится все меньше" - ответила она - "Работая на экспериментальной установке в московском ФИАНе с молодым аспирантом, в какие-то тяжелые моменты я вполне могла сказать "Fuck it", что в смягченном переводе с английского означает "Черт с ним! Наплюй на это!". Поначалу он был очень удивлен, услышав такое от леди, потом привык". Нечто подобное, а именно: "Fuck off", что очень смягченно можно перевести как "Проваливай! Пошел к черту!", я услышал от английской леди в лондонском Гайд-парке, когда в изысканной манере "Excuse me, please", усвоенной на уроках по TV "Follow me", я обратился к ней с просьбой подсказать мне дорогу. Но она, как я потом понял была немного не в себе, поскольку не зря, видимо,  сидела на траве и играла с белочками.

Сам же я ощутил всю скудность свих познаний в этой области, когда осматривал достопримечательности Плас Пигаль в Париже, где было полно секс-шопов и секс-шоу, у входа в которые стояли зазывалы. Когда они услышали русскую речь, то продемонстрировали нам весь запас нашей ненормативной лексики так, точно проштудировали до этого от корки до корки этот самый словарь. К сожалению, я не мог тогда похвастаться таким же знанием французского: к тому времени я знал лишь одно подобное слово на французском, которое по звучанию очень напоминает наше известное трехбуквенное слово, но значение у него совсем другое, хотя и территориально близкое. Думаю, что французы взяли его так же, как и слово «бистро», из русского языка во время оккупации Парижа русскими войсками, когда его можно было услышать там на каждом шагу, но до сих пор они, видимо, так и не разобрались, что же оно все-таки означает. Когда я рассказывал эту история своим французским товарищам, они обещали восполнить пробелы моего образования, но поскольку мы давно уже миновали студенческий возраст, до этого дело пока так и не дошло.

Я вспомнил эту историю, когда мне самому приходилось выступать в качестве переводчика во время визита нашего хора в Великобританию. Там мы прожили неделю в семьях в небольшом уэльском городке, где я получил прекрасную практику в английском, но когда мы собирались уезжать оттуда в Лондон, они предупреждали нас, что там будет очень трудно понимать лондонское произношение, поскольку большинство людей на улицах там до сих пор говорят так же, как и Элиза Дулитл, на диалекте Cockney, и они сами их плохо понимают. Действительно, так и оказалось, но люди с плохой дикцией встречались и в Уэльсе. Однажды нам устроили прием у мэра небольшого городка, и там мне пригодился опыт переводчика Хрущева в полной мере.